Обломов (164 стр.)
Так он и вошёл к себе в комнату – и вдруг сияние исчезло и глаза в неприятном изумлении остановились неподвижно на одном месте: в его кресле сидел Тарантьев.
– Что это тебя не дождёшься? Где ты шатаешься? – строго спросил Тарантьев, подавая ему свою мохнатую руку. – И твой старый чорт совсем от рук отбился: спрашиваю закусить – нету, водки – и той не дал.
– Я гулял здесь в роще, – небрежно сказал Обломов, ещё не опомнясь от обиды, нанесённой появлением земляка, и в какую минуту!
Он забыл ту мрачную сферу, где долго жил, и отвык от её удушливого воздуха. Тарантьев в одно мгновенье сдёрнул его будто с неба опять в болото. Обломов мучительно спрашивал себя: зачем пришёл Тарантьев? надолго ли? – терзался предположением, что, пожалуй, он останется обедать и тогда нельзя будет отправиться к Ильинским. Как бы спровадить его, хоть бы это стоило некоторых издержек, – вот единственная мысль, которая занимала Обломова. Он молча и угрюмо ждал, что скажет Тарантьев.
– Что ж ты, земляк, не подумаешь взглянуть на квартиру? – спросил Тарантьев.
– Теперь это не нужно, – сказал Обломов, стараясь не глядеть на Тарантьева. – Я… не перееду туда.
– Что-о? Как не переедешь? – грозно возразил Тарантьев. – Нанял, да не переедешь? А контракт?
– Ты уж и забыл? Ты на год контракт подписал. Подай восемьсот рублей ассигнациями, да и ступай куда хочешь. Четыре жильца смотрели, хотели нанять: всем отказали. Один нанимал на три года.
Обломов теперь только вспомнил, что в самый день переезда на дачу Тарантьев привёз ему бумагу, а он второпях подписал, не читая.
«Ах, боже мой, что я наделал!» – думал он.
– Да мне не нужна квартира, – говорил Обломов, – я еду за границу…
– За границу! – перебил Тарантьев. – Это с этим немцем? Да где тебе, не поедешь!
– Отчего не поеду? У меня и паспорт есть: вот я покажу. И чемодан куплен.
– Не поедешь! – равнодушно повторил Тарантьев. – А ты вот лучше деньги-то за полгода вперёд отдай.
– У меня нет денег.
– Где хочешь достань; брат кумы, Иван Матвеич, шутить не любит. Сейчас в управу подаст: не разделаешься. Да я свои заплатил, отдай мне.
– Ты где взял столько денег? – спросил Обломов.
– А тебе что за дело? Старый долг получил. Давай деньги! Я за тем приехал.
– Хорошо, я на днях приеду и передам квартиру другому, а теперь я тороплюсь…
Он начал застёгивать сюртук.
– А какую тебе квартиру нужно? Лучше этой во всём городе не найдёшь. Ведь ты её видал? – сказал Тарантьев.
– И видеть не хочу, – отвечал Обломов, – зачем я туда перееду? Мне далеко…
– От чего? – грубо спросил Тарантьев.
Но Обломов не сказал, от чего.
– От центра, – прибавил он потом.
– От какого это центра? Зачем он тебе нужен? Лежать-то?
– Нет, уж я теперь не лежу.
– Так. Я… сегодня… – начал Обломов.
– Что? – перебил Тарантьев.
– Ты деньги-то подай, да и чёрт с тобой!
– Какие деньги? – с нетерпением повторил Обломов. – Я на днях заеду на квартиру, переговорю с хозяйкой.
Источник
Гости Обломова и цель их прихода (таблица)
Роман «Обломов» — это классика, к которой интерес то стихает, то, наоборот, разгорается с огромной силой. Дело в персонаже Ильи Ильича, который становится символом одних эпох, и отрицательным героем других.
Гости Обломова и цель их прихода помогут понять характер сложного персонажа.
Гости Обломова
На протяжении романа к Обломову приходит немного гостей. Все они разные по натуре, внешности и возрасту. Чаще и усерднее приходят к Илье Ильичу Алексеев и Тарантьев. Это на первый взгляд два противоположных персонажа: шумный и тихий, грубый и робкий, наглый и кроткий. Но на самом деле в них много общего: неумение строить карьеру, желание поесть за счет других.
Остальные гости были нечастыми посетителями Ильи. Их заносили к нему случайные обстоятельства. Они залетали на минуту и, не видя смысла в общении, быстро покидали неуютный дом. Такие гости понимали, что не могут отплатить взаимностью хозяину, сообщали какую-нибудь не очень важную новость и уходили. Приятели были раздражением в жизни Обломова. Они пытались вернуть его к бурной и кипучей жизни, но взгляды их не совпадали. Обломову они все больше становились не по душе. Он отталкивал их, не желая даже нелепых дружеских соприкосновений. От них тянуло холодом с улицы, причем это был холод не только в прямом смысле слова, но и в переносном.
Волков
Жизнерадостный молодой человек беспечен и весел. Он делится с Ильей последними новостями, хвастается новыми вещами. Гость – модник, любящий щегольнут одеждой из последних коллекций. У него красивая прическа. Жизнь Волкова – бурный праздник. Он успевает за один день посетить 10 разных мест:
Судьбинский
Гость – бывший коллега Обломова, они вместе служили в канцелярии. Судьбинский имеет говорящую фамилию. Он строитель своей судьбы: делает карьеру, стремится к повышениям, получает награды. Судьбинский пришел проведать друга, позвать его в съездить вместе с ним в Екатерингоф. Рассказ о делах по службе не вызвал интереса у Обломова. Он рад тому, что ему не нужно, как гостю увязать по уши в карьерной «возне». В разговоре друзей поднимается тема сущности человека, которая уходит на задний план, оставляя на поверхности стремление к чинам и выслуживанию. Хороший заработок и вечная занятость – то, к чему хотел призвать Судьбинский сослуживца.
Пенкин
С предложением поехать в Екатерингоф, пришел к Обломову молодой писатель Пенкин. Но до произнесения цели визита гость рассказал о своей статье, о литературе в целом. Он взбудоражил Илью мыслями о падших людях и изменениях в обществе. Илья даже вскочил с удобной кровати, но это был минутный всплеск. Писать даже ночью — это уж слишком неправильно. Продавать свои мысли – тоже абсурдно. Пенкин сравним у Обломова с машиной, которая крутится, не останавливаясь, каждый день. Жизнь без сна и отдыха — у Ильи Ильича синоним несчастного существования.
Алексеев
Цель его посещения Обломова, как и всей жизни, – поесть. Он приглашает Илью на обед к общему знакомому, а после обеда поехать с друзьями в Екатерингоф. Обломов предлагает остаться и отобедать с ним. Алексеев — робкий человек, боящийся самого себя. Он не продвигается по службе, не имеет своего мнения, подстраиваться под других, теряя постепенно лицо. Становится непримечательным внешне и внутри. Но только этому тихому гостю Обломов смог озвучить свои проблемы.
Тарантьев
Земляк и приятель Ильи Ильича Тарантьев — шумный и грубый гость. Он не спрашивая согласия, пытается поднять Обломова с кровати. По требованию Тарантьева слуга Захар одевает барина. Обломов садится в кресло. Тарантьев был приглашенным гостем, его позвали на обед, но еще одна цель визита – выпросить черный фрак. Помешал наглости гостя только слуга. Тарантьев постоянно бранится, ворчит и ругается. Он недоволен всем на свете, ищет выгоду, возможность обмануть и смошенничать.
Доктор
Цель посещения доктора – здоровье Обломова. Он предупреждает Илью о возможности удара (инсульта), о необходимости смены образа жизни, но тот не прислушивается к его советам. Доктор элегантен и привлекателен. Он вхож в дома богатых пациентов, поэтому сдержан и спокоен. Врач имеет хороший доход, поведение его вызывает интерес.
Источник
Мухояров в романе «Обломов»: образ, характеристика, описание, аферы Мухоярова и Тарантьева
Иван Матвеевич Мухояров является одним из ярких отрицательных персонажей знаменитого романа «Обломов» Гончарова.
В этой статье представлен цитатный образ и характеристика Мухоярова в романе «Обломов»: описание внешности и характера, портрет героя в цитатах, аферы Мухоярова и Тарантьева.
Смотрите:
— Краткое содержание романа
— Все материалы по роману «Обломов»
Мухояров в романе «Обломов»: образ, характеристика, описание, аферы Мухоярова и Тарантьева
Краткая характеристика Мухоярова
Господин Мухояров является родным братом Агафьи Пшеницыной, бедной вдовы, у которой снимает жилье Илья Обломов. Мухояров также приходится кумом Тарантьеву, приятелю Обломова.
Мухояров на вид кажется тихим, милым и кротким человеком, но за этой кроткой внешностью скрывается бессовестный подлец и мошенник. Мухояров служит секретарем в канцелярии и на каждом шагу берет мелкие взятки. Таким способом он наживает себе приличный капитал — 35 тысяч рублей.
Полное имя героя — Иван Матвеевич Мухояров:
«. Иван Матвеевич взял письмо. «
Возраст Мухоярова — 40 лет:
«. Он был лет сорока. «
Господин Мухояров — брат Агафьи Пшеницыной, у которой Обломов снимает жилье:
«. А ведь он пялит глаза на мою сестру. » (Мухояров об Агафье Пшеницыной)
Мухояров является кумом чиновника Тарантьева, приятеля Обломова:
«. сказал Иван Матвеевич [. ] не побрезгуй, кум, угощением. «
О внешности Мухоярова известно следующее:
«. с прямым xоxлом на лбу и двумя небрежно на ветер пущенными такими же xоxлами на висках, похожими на собачьи уши средней величины. »
«. Вицмундир на нем был застегнут на все пуговицы, так что нельзя было узнать, есть ли на нем белье или нет; галстук завязан простым узлом, и концы спрятаны вниз. «
«. Он был более нежели небрежен в платье, в белье: платье носил по многим годам и тратил деньги на покупку нового с отвращением и досадой, не развешивал его тщательно, а сваливал в угол, в кучу. Белье, как чернорабочий, менял только в субботу. »
«. мелькает опять фигура «братца» с большим пакетом под мышкой, в резиновых галошах зимой и летом. »
«. нынче и лакей этаких сапог не носит. «
У него серые глаза и «двойной взгляд»:
«..Серые глаза не вдруг глядели на предмет, а сначала взглядывали украдкой, а во второй раз уж останавливались. »
«. бросив свой двойной взгляд на Обломова, – приказать мне прийти к себе. »
«. Иван Матвеевич бросил свой двойной взгляд на Обломова и молчал. «
У него красные дрожащие руки:
«. Рук своих он как будто стыдился, и когда говорил, то старался прятать или обе за спину, или одну за пазуху, а другую за спину. »
«. может быть, оттого, что пальцы были толстоваты, красноваты и немного тряслись, и ему не без причины казалось не совсем приличным выставлять их часто напоказ. »
«. сказал Иван Матвеевич, наливая дрожащей рукой себе в стакан рому. »
«. И рожа-то, слышь, не такая, и пальцы, видишь, красны. «
Мухояров на вид кажется кротким и робким человеком:
«. Как же-с? – кротко и совестливо возразил Иван Матвеевич. »
«. Братец вошел на цыпочках и отвечал троекратным поклоном на приветствие Обломова. »
«. троекратно поклонясь, вышел вон. «
Господин Мухояров выглядит послушным и смиренным человеком:
«. Слушаю-с. Как угодно, – послушно отвечал Иван Матвеевич. »
«. смиренно прибавил Иван Матвеевич. «
Иван Матвеевич Мухояров — тихий человек:
«. сам тише воды, ниже травы, говорит чуть слышно. »
«. самого его будто и не слыхать в доме. »
«. Как угодно-с! – тихо прибавил Иван Матвеевич. «
Мухояров — малообразованный человек. Он закончил несколько классов гимназии, где научился писать, читать и считать, но не более:
«. Где вы учились? – спросил Обломов, остановясь опять перед ним.
– Начал было в гимназии, да из шестого класса взял меня отец и определил в правление.
Что наша наука! Читать, писать, грамматике, арифметике, а дальше и не пошел-с. «
Господин Мухояров не читает книги:
«. – Книги у вас есть? – спросил он.
– У братца есть, да они не читают. «
При этом он иногда читает газеты:
«. Газеты из трактира берем, так иногда братец вслух читают. «
Мухояров живет в доме своей сестры, Агафьи Пшеницыной. Он занимает небольшую комнату на втором этаже:
«. братец жил вверху, в так называемой светелке*. » (*светелка — небольшая комната наверху дома)
Мухояров является мелким чиновником. Он уже 25 лет работает в канцелярии:
«. В двадцать пять лет службы какой я капитал составил. «
«. Коренной, русский служака, тридцать лет на одном стуле сидит, всем присутствием вертит..» (Тарантьев о Мухоярове)
Господин Мухояров 10 лет занимает должность секретаря:
«. место секретаря в канцелярии, «где записывают мужиков». »
«. ты забыл, что я всего десятый год секретарем. «
Известно, что чиновник Мухояров берет взятки на службе:
«. У тебя денег-то лопатой не переворочаешь! – возражал Тарантьев, тоже немного в тумане, – источник есть верный, черпай только, не уставай. Выпьем!»
«. По целковому да по трехрублевому собираешь весь век. »
«. А прежде гривенники да двугривенные болтались в кармане, а иногда, срам сказать, зачастую и медью приходилось собирать. Что это за жизнь. «
Благодаря взяткам он сумел накопить 35 тысяч рублей:
«. Не жалуйся, кум, не греши: капитал есть, и хороший [. ] Тридцать пять тысяч серебром – не шутка. »
«. приносят четвертаки, полтинники и двугривенные, наполняя ими далеко спрятанный сундучок. «
При этом Мухояров не показывает виду, что у него есть деньги:
«. руководствовался своей собственной, созданной им, со времени вступления в службу, логикой: «Не увидят, что в брюхе, – и толковать пустяков не станут; тогда как тяжелая цепочка на часах, новый фрак, светлые сапоги – все это порождает лишние разговоры».
«. Можно прожить на Выборгской стороне, не показывая носа на свет Божий: кусок будет хороший, не жалуюсь, хлеба не переешь. «
Господин Мухояров является скупым человеком:
Господин Мухояров любит вкусно поесть:
«. Иван Матвеевич Мухояров был, в гастрономическом отношении, великий эпикуреец [. ] что касалось стола, он не щадил издержек. »
«. От этого на столе у Пшеницыных являлась телятина первого сорта, янтарная осетрина, белые рябчики. Он иногда сам обходит и обнюхает, как легавая собака, рынок или Милютины лавки, под полой принесет лучшую пулярку, не пожалеет четырех рублей на индейку. «
Он любит дорого вино, но пьет его дома в тайне от всех:
«. зачем водку пьешь… А как ее не пить-то? Попробуй. »
«. Вино он брал с биржи и прятал сам, и сам доставал; но на столе никогда никто не видал ничего, кроме графина водки, настоенной смородинным листом; вино же выпивалось в светлице.»
«. в пальто у него всегда спрятана была бутылка высокого сорта мадеры. «
Накопив капитал на взятках, 40-летний Мухояров наконец решает жениться. Его жену зовут Ирина Пантелеевна:
«. Иван Матвеевич вздумал присвататься к дочери какого-то лабазника*, нанял особую квартиру и переехал. » (*лабазник — мучной торгаш)
«. Ты знаешь, я в законный брак вступаю. «
Источник
Приезд тарантьева на дачу за деньгами
Боже мой! Как все мрачно, скучно смотрело в квартире Обломова года полтора спустя после именин, когда нечаянно приехал к нему обедать Штольц. И сам Илья Ильич обрюзг, скука въелась в его глаза и выглядывала оттуда, как немочь какая-нибудь.
Он походит, походит по комнате, потом ляжет и смотрит в потолок; возьмет книгу с этажерки, пробежит несколько строк глазами, зевнет и начнет барабанить пальцами по столу.
Захар стал еще неуклюжее, неопрятнее; у него появились заплаты на локтях; он смотрит так бедно, голодно, как будто плохо ест, мало спит и за троих работает.
Халат на Обломове истаскался, и как ни заботливо зашивались дыры на нем, но он расползается везде и по швам: давно бы надо новый. Одеяло на постели тоже истасканное, кое-где с заплатами; занавески на окнах полиняли давно, и хотя они вымыты, но похожи на тряпки.
Захар принес старую скатерть, постлал на половине стола, подле Обломова, потом осторожно, прикусив язык, принес прибор с графином водки, положил хлеб и ушел.
Дверь с хозяйской половины отворилась, и вошла Агафья Матвеевна, неся проворно шипящую сковороду с яичницей.
И она ужасно изменилась, не в свою пользу. Она похудела. Нет круглых, белых, некраснеющих и небледнеющих щек; не лоснятся редкие брови; глаза у ней впали.
Одета она в старое ситцевое платье; руки у ней не то загорели, не то загрубели от работы, от огня или от воды, или от того и от другого.
Акулины уже не было в доме. Анисья — и на кухне, и на огороде, и за птицами ходит, и полы моет, и стирает; она не управится одна, и Агафья Матвеевна, волей-неволей, сама работает на кухне: она толчет, сеет и трет мало, потому что мало выходит кофе, корицы и миндалю, а о кружевах она забыла и думать. Теперь ей чаще приходится крошить лук, тереть хрен и тому подобные пряности. В лице у ней лежит глубокое уныние.
Но не о себе, не о своем кофе вздыхает она, тужит не оттого, что ей нет случая посуетиться, похозяйничать широко, потолочь корицу, положить ваниль в соус или варить густые сливки, а оттого, что другой год не кушает этого ничего Илья Ильич, оттого, что кофе ему не берется пудами из лучшего магазина, а покупается на гривенники в лавочке; сливки приносит не чухонка, а снабжает ими та же лавочка, оттого, что вместо сочной котлетки она несет ему на завтрак яичницу, заправленную жесткой, залежавшейся в лавочке же ветчиной.
Что же это значит? А то, что другой год доходы с Обломовки, исправно присылаемые Штольцем, поступают на удовлетворение претензии по заемному письму, данному Обломовым хозяйке.
«Законное дело» братца удалось сверх ожидания. При первом намеке Тарантьева на скандалезное дело Илья Ильич вспыхнул и сконфузился; потом пошли на мировую, потом выпили все трое, и Обломов подписал заемное письмо, сроком на четыре года; а через месяц Агафья Матвеевна подписала такое же письмо на имя братца, не подозревая, что такое и зачем она подписывает. Братец сказали, что это нужная бумага по дому, и велели написать: «К сему заемному письму такая-то (чин, имя и фамилия) руку приложила».
Она только затруднилась тем, что много понадобилось написать, и попросила братца заставить лучше Ванюшу, что «он-де бойко стал писать», а она, пожалуй, что-нибудь напутает. Но братец настоятельно потребовали, и она подписала криво, косо и крупно. Больше об этом уж никогда и речи не было.
Обломов, подписывая, утешался отчасти тем, что деньги эти пойдут на сирот, а потом, на другой день, когда голова у него была свежа, он со стыдом вспомнил об этом деле и старался забыть, избегал встречи с братцем, и если Тарантьев заговаривал о том, он грозил немедленно съехать с квартиры и уехать в деревню.
Потом, когда он получил деньги из деревни, братец пришли к нему и объявили, что ему, Илье Ильичу, легче будет начать уплату немедленно из дохода; что года в три претензия будет покрыта, между тем как с наступлением срока, когда документ будет подан ко взысканию, деревня должна будет поступить в публичную продажу, так как суммы в наличности у Обломова не имеется и не предвидится.
Обломов понял, в какие тиски попал он, когда все, что присылал Штольц, стало поступать на уплату долга, а ему оставалось только небольшое количество денег на прожиток.
Братец спешил окончить эту добровольную сделку с своим должником года в два, чтоб как-нибудь и что-нибудь не помешало делу, и оттого Обломов вдруг попал в затруднительное положение.
Сначала это было не очень заметно благодаря его привычке не знать, сколько у него в кармане денег; но Иван Матвеевич вздумал присвататься к дочери какого-то лабазника, нанял особую квартиру и переехал.
Хозяйственные размахи Агафьи Матвеевны вдруг приостановились: осетрина, белоснежная телятина, индейки стали появляться на другой кухне, в новой квартире Мухоярова.
Там по вечерам горели огни, собирались будущие родные братца, сослуживцы и Тарантьев; все очутилось там. Агафья Матвеевна и Анисья вдруг остались с разинутыми ртами и с праздно повисшими руками, над пустыми кастрюлями и горшками.
Агафья Матвеевна в первый раз узнала, что у ней есть только дом, огород и цыплята и что ни корица, ни ваниль не растут в ее огороде; увидела, что на рынках лавочники мало-помалу перестали ей низко кланяться с улыбкой и что эти поклоны и улыбки стали доставаться новой, толстой, нарядной кухарке ее братца.
Обломов отдал хозяйке все деньги, оставленные ему братцем на прожиток, и она месяца три-четыре без памяти по-прежнему молола пудами кофе, толкла корицу, жарила телятину и индеек, и делала это до последнего дня, в который истратила последние семь гривен и пришла к нему сказать, что у ней денег нет.
Он три раза перевернулся на диване от этого известия, потом посмотрел в ящик к себе: и у него ничего не было. Стал припоминать, куда их дел, и ничего не припомнил: пошарил на столе рукой, нет ли медных денег, спросил Захара, тот и во сне не видал. Она пошла к братцу и наивно сказала, что в доме денег нет.
— А куда вы с вельможей ухлопали тысячу рублей, что я дал ему на прожитье? — спросил он. — Где же я денег возьму? Ты знаешь, я в законный брак вступаю: две семьи содержать не могу, а вы с барином-то по одежке протягивайте ножки.
— Что вы, братец, меня барином попрекаете? — сказала она. — Что он вам делает? Никого не трогает, живет себе. Не я приманивала его на квартиру: вы с Михеем Андреичем.
Он дал ей десять рублей и сказал, что больше нет. Но потом, обдумав дело с кумом в заведении, решил, что так покидать сестру и Обломова нельзя, что, пожалуй, дойдет дело до Штольца, тот нагрянет, разберет и, чего доброго, как-нибудь переделает, не успеешь и взыскать долг, даром что «законное дело»: немец, следовательно, продувной!
Он стал давать по пятидесяти рублей в месяц еще, предположив взыскать эти деньги из доходов Обломова третьего года, но при этом растолковал и даже побожился сестре, что больше ни гроша не положит, и рассчитал, какой стол должны они держать, как уменьшить издержки, даже назначил, какие блюда когда готовить, высчитал, сколько она может получить за цыплят, за капусту, и решил, что со всем этим можно жить припеваючи.
В первый раз в жизни Агафья Матвеевна задумалась не о хозяйстве, а о чем-то другом, в первый раз заплакала, не от досады на Акулину за разбитую посуду, не от брани братца за недоваренную рыбу; в первый раз ей предстала грозная нужда, но грозная не для нее, для Ильи Ильича.
«Как вдруг этот барин, — разбирала она, — станет кушать вместо спаржи репу с маслом, вместо рябчиков баранину, вместо гатчинских форелей, янтарной осетрины — соленого судака, может быть студень из лавочки. »
Ужас! Она не додумалась до конца, а торопливо оделась, наняла извозчика и поехала к мужниной родне, не в пасху и рождество, на семейный обед, а утром рано, с заботой, с необычайной речью и вопросом, что делать, и взять у них денег.
У них много: они сейчас дадут, как узнают, что это для Ильи Ильича. Если б это было ей на кофе, на чай, детям на платье, на башмаки или на другие подобные прихоти, она бы и не заикнулась, а то на крайнюю нужду, до зарезу: спаржи Илье Ильичу купить, рябчиков на жаркое, он любит французский горошек.
Но там удивились, денег ей не дали, а сказали, что если у Ильи Ильича есть вещи какие-нибудь, золотые или, пожалуй, серебряные, даже мех, так можно заложить и что есть такие благодетели, что третью часть просимой суммы дадут до тех пор, пока он опять получит из деревни.
Этот практический урок в другое время пролетел бы над гениальной хозяйкой, не коснувшись ее головы, и не втолковать бы ей его никакими пулями, а тут она умом сердца поняла, сообразила все и взвесила. свой жемчуг, полученный в приданое.
Илья Ильич, не подозревая ничего, пил на другой день смородинную водку, закусывал отличной семгой, кушал любимые потроха и белого свежего рябчика. Агафья Матвеевна с детьми поела людских щей и каши и только за компанию с Ильей Ильичом выпила две чашки кофе.
Вскоре за жемчугом достала она из заветного сундука фермуар, потом пошло серебро, потом салоп. Пришел срок присылки денег из деревни: Обломов отдал ей все. Она выкупила жемчуг и заплатила проценты за фермуар, серебро и мех и опять готовила ему спаржу, рябчики, и только для виду пила с ним кофе. Жемчуг опять поступил на свое место.
Из недели в неделю, изо дня в день тянулась она из сил, мучилась, перебивалась, продала шаль, послала продать парадное платье и осталась в ситцевом ежедневном наряде, с голыми локтями, и по воскресеньям прикрывала шею старой, затасканной косынкой.
Вот отчего она похудела, отчего у ней впали глаза и отчего она сама принесла завтрак Илье Ильичу.
У ней даже доставало духа сделать веселое лицо, когда Обломов объявил, что завтра к нему придут обедать Тарантьев, Алексеев или Иван Герасимович. Обед являлся вкусный и чисто поданный. Она не срамила хозяина. Но скольких волнений, беготни, упрашиванья по лавочкам, потом бессоницы, даже слез стоили ей эти заботы!
Как вдруг глубоко окунулась она в треволнения жизни и как познала ее счастливые и несчастные дни! Но она любила эту жизнь: несмотря на всю горечь своих слез и забот, она не променяла бы ее на прежнее, тихое теченье, когда она не знала Обломова, когда с достоинством господствовала среди наполненных, трещавших и шипевших кастрюль, сковород и горшков, повелевала Акулиной, дворником.
Она от ужаса даже вздрогнет, когда вдруг ей предстанет мысль о смерти, хотя смерть разом положила бы конец ее невысыхаемым слезам, ежедневной беготне и еженочной несмыкаемости глаз.
Илья Ильич позавтракал, прослушал, как Маша читает по-французски, посидел в комнате у Агафьи Матвеевны, смотрел, как она починивала Ванечкину курточку, переворачивая ее раз десять то на ту, то на другую сторону, и в то же время беспрестанно бегала в кухню посмотреть, как жарится баранина к обеду, не пора ли заваривать уху.
— Что вы все хлопочете, право? — говорил Обломов, — оставьте!
— Кто ж будет хлопотать, если не я? — сказала она. — Вот только положу две заплатки здесь, и уху станем варить. Какой дрянной мальчишка этот Ваня! На той неделе заново вычинила куртку — опять разорвал! Что смеешься? — обратилась она к сидевшему у стола Ване, в панталонах и в рубашке об одной помочи. — Вот не починю до утра, и нельзя будет за ворота бежать. Мальчишки, должно быть, разорвали: дрался — признавайся?
— Нет, маменька, это само разорвалось, — сказал Ваня.
— То-то само! Сидел бы дома да твердил уроки, чем бегать по улицам! Вот когда Илья Ильич опять скажет, что ты по-французски плохо учишься, — я и сапоги сниму: поневоле будешь сидеть за книжкой!
— Я не люблю учиться по-французски.
— Отчего? — спросил Обломов.
— Да по-французски есть много нехороших слов.
Агафья Матвеевна вспыхнула. Обломов расхохотался. Верно, и прежде уже был у них разговор о «нехороших словах».
— Молчи, дрянной мальчишка, — сказала она. — Утри лучше нос, не видишь?
Ванюша фыркнул, но носа не утер.
— Вот погодите, получу из деревни деньги, я ему две пары сошью, — вмешался Обломов, — синюю курточку, а на будущий год мундир: в гимназию поступит.
— Ну, еще и в старом походит, — сказала Агафья Матвеевна, — а деньги понадобятся на хозяйство. Солонины запасем, варенья вам наварю. Пойти посмотреть, принесла ли Анисья сметаны. — Она встала.
— А что нынче? — спросил Обломов.
— Уха из ершей, жареная баранина да вареники.
Вдруг подъехал экипаж, застучали в калитку, началось скаканье на цепи и лай собаки.
Обломов ушел к себе, думая, что кто-нибудь пришел к хозяйке: мясник, зеленщик или другое подобное лицо. Такой визит сопровождался обыкновенно просьбами денег, отказом со стороны хозяйки, потом угрозой со стороны продавца, потом просьбами подождать со стороны хозяйки, потом бранью, хлопаньем дверей, калитки и неистовым скаканьем и лаем собаки — вообще неприятной сценой. Но подъехал экипаж — что бы это значило? Мясники и зеленщики в экипажах не ездят.
Вдруг хозяйка, в испуге, вбежала к нему.
— К вам гость! — сказала она.
— Кто же: Тарантьев или Алексеев?
— Нет, нет, тот, что обедал в ильин день.
— Штольц? — в тревоге говорил Обломов, озираясь кругом, куда бы уйти. — Боже! Что он скажет, как увидит. Скажите, что я уехал! — торопливо прибавил он и ушел к хозяйке в комнату.
Анисья кстати подоспела навстречу гостю. Агафья Матвеевна успела передать ей приказание. Штольц поверил, только удивился, как это Обломова не было дома.
— Ну, скажи, что я через два часа приду, обедать буду! — сказал он и пошел поблизости, в публичный сад.
— Обедать будет! — с испугом передавала Анисья.
— Обедать будет! — повторила в страхе Агафья Матвеевна Обломову.
— Надо другой обед изготовить, — решил он помолчав.
Она обратила на него взгляд, полный ужаса. У ней оставался всего полтинник, а до первого числа, когда-братец выдает деньги, осталось еще десять дней. В долг никто не дает.
— Не успеем, Илья Ильич, — робко заметила она, — пусть покушает, что есть.
— Не ест он этого, Агафья Матвеевна: ухи терпеть не может, даже стерляжьей не ест; баранины тоже в рот не берет.
— Языка можно в колбасной взять! — вдруг, как будто по вдохновению, сказала она, — тут близко.
— Это хорошо, это можно: да велите зелени какой-нибудь, бобов свежих.
— Бобы восемь гривен фунт! — пошевелилось у ней в горле, но на язык не сошло.
— Хорошо, я сделаю. — сказала она, решившись заменить бобы капустой.
— Сыру швейцарского велите фунт взять! — командовал он, не зная о средствах Агафьи Матвеевны, — и больше ничего! Я извинюсь, скажу, что не ждали. Да если б можно бульон какой-нибудь.
— А вина? — вдруг вспомнил он.
Она отвечала новым взглядом ужаса.
— Надо послать за лафитом, — хладнокровно заключил он.
Источник